Таня Гроттер и проклятие некромага - Страница 39

Таня ожидала молчания или лжи, однако ничего подобного. Бейбарсов согласился неожиданно легко.

– Глупо отрицать очевидное. Я. Славное получилось свидание, не находишь? – спросил он спокойно.

– Ты притворялся Ванькой! Ты был в теле Ваньки!!! Ты… ты…

Бейбарсов поднес палец к губам, сказал: «Тш-ш!», и Таня ощутила, что у нее замерзли десны. Ей пришлось торопливо шевелить губами и языком, чтобы способность говорить вернулась. Проклятый некромаг!

– Ты горячишься, – спокойно сказал Глеб. – Во-первых, никем я не притворялся. Во-вторых, я был в своем собственном теле. Зачем мне тело Валялкина? Я же не дух, который захватывает тела.

– Я думала, что ты Ванька!!!

– Правильно. Ты воспринимала меня как Ваньку. Серый Камень мне немного помог. Но это был не Ванька. Это был я. И целовал тебя тоже я, – улыбаясь, сказал Бейбарсов.

Таня вскинула руку с перстнем.

– Только попытайся дотронуться до меня хоть пальцем, я тебя убью! – закричала она.

– Зачем так зло? Разве я опасен? Я тихий и мирный, как сытый вампир, – сказал Бейбарсов и скрестил на животе руки. – Но даже если бы я перестал быть тихим и мирным, ты все равно не выпустила бы искру.

– Почему?

– Мы с Ванькой теперь одно целое. Ну или почти одно целое. Если ты возьмешь нож и ударишь меня, такая же рана появится у Ваньки. Правда, у меня она зарастет быстрее, потому что я некромаг. Моя боль – его боль. Зато и моя радость – его радость. Если ты обнимешь меня сейчас, Ваньке тоже будет приятно, хотя он и не поймет, по какой причине, – пообещал Бейбарсов.

– ГАД!

Искрис фронтис врезался в крышу в полуметре от головы Бейбарсова. В последний миг Таня опомнилась и отклонила перстень.

– Негодяй! Вор!

Глеб дернул плечом и сел. Таня почувствовала, что задела его.

– Что ты знаешь об этом? Я же не таскаю у тебя мелочь из карманов и не распускаю слухи. Просто я хочу добиться тебя – вот и все. В любви важнее не порядочность, а эффективность.

– Это бред! Чушь! Предательство!

– Смесь бреда, чуши и предательства можно выразить одним словом – жизнь. Представь на минуту, что твоя бабушка досталась бы не твоему замечательному дедушке, а какому-нибудь Толе Петрову, которого она в действительности любила. Тебя бы не было на свете – вот и все дела. Конец демагогии.

– Saeculi vitia, non hominis. Какой еще Толя Петров? Почему я о нем ничего не знаю? Э-э? По-моему, ей нравился какой-то чернявенький маг. Все плакал у нас на свадьбе, и она плакала. Не помню его фамилии, но точно не Петров! – сердито проскрипел перстень Феофила Гроттера.

Заметив, что Бейбарсов улыбается, Таня сунула руку в карман. Да, так она не сможет держать Глеба на прицеле, но зато дед перестанет болтать и уснет.

– Perfer et obdura, labor hic tibi proderit olim, – донесся из кармана зевающий голос Феофила, мягко перешедший в храп.

– Я тебя ненавижу, – сказала Таня.

– Это хорошо, что ненавидишь. Ненависть и любовь – один и тот же фантик, только покрашенный с разных сторон в разные цвета. Я бы испугался, если бы ты меня презирала. А ненависть – это уже кое-что! – со скрытой болью произнес Бейбарсов.

Он достал зубочистку и теперь гонял ее из одного угла губ в другой.

– Ты изувечил боевых магов! Напал на них как… как некромаг! – беспомощно сказала Таня.

Она только что поняла, что не может злиться на Бейбарсова, и ощущала растерянность. Состав с испепеляющими словами, которые она припасала для Глеба весь день, пошел под откос. Хитрые партизаны покуривали в кустах и паковали в рюкзаки запасные детонаторы.

– Ну извини, – сказал Глеб. – Видишь ли, меня держали под прицелом, а в Дубодам мне не хотелось. Вот и пришлось обойтись без церемоний. Если бы меня не выцеливали, я использовал бы магию помягче.

– Ты украл зеркало Тантала! Скажи еще, что тебя заставили! – крикнула Таня.

Бейбарсов посмотрел на луну. Темные зрачки некромага не отражали света.

– Не все так просто, как кажется, но и не так сложно, как мы того боимся. Истина всегда где-то между двумя берегами, – сказал он.

Тане, которая с недавнего времени ощущала Бейбарсова так же хорошо, как Ваньку, почудилось в его словах нечто такое, о чем Глеб и сам предпочитает не думать. У всякого человека в каждый конкретный момент жизни есть хотя бы одна такая болевая точка.

– Зачем ты взял зеркало? Чтобы обречь меня на бесконечный выбор между тобой и Ванькой? – спросила она.

– А что, ты уже выбрала? – спросил он.

– Бейбарсов, – произнесла Таня тихо, скрывая раздражение. – Я повторяю вопрос: зачем ты взял зеркало? Ты же не вор. Или все-таки вор?

Кажется, ей все же удалось его уколоть. Некромаг помрачнел.

– Вор – тот, кто берет чужое. Можно ли назвать вором того, кто возвращает свое? Если ему пытаются помешать – разве он не вправе защищаться? – сквозь зубы произнес он.

– Зеркало, которому много сотен лет, твое? Каким образом? – быстро спросила Таня.

Глеб резко отвернулся. Его четкий профиль трещиной разделил луну.

– Не имеет значения. Просто поверь!.. Веришь?

– Какая разница: верю я или нет. Тебя ищут, чтобы бросить в Дубодам!.. Понимаешь, в Дубодам! Ты что, ребенок? – крикнула Таня.

Бейбарсов с досадой дернул худым плечом.

– Надо же! В Дубодам! Туда же, куда когда-то бросали Валялкина? Наши судьбы закольцованы, ты не находишь?

– Перестань!.. Тебе что, плевать на Дубодам? Это тюрьма-вампир. Она выпивает своих узников!

– Некромагов ненавидели во все века. Иногда у магов и некромагов случались перемирия, но никогда не было мира, – философски отвечал Бейбарсов.

– В Тибидохсе два охотника! Они приходили ко мне, искали тебя!