Таня Гроттер и проклятие некромага - Страница 41

К оглавлению

41

Бейбарсов зорко посмотрел на нее и, убедившись, что второй раз фокус не сработает, вздохнул.

– Чтопп я фрижды сдохнуль и только тфажды ожиль! Мы не можиль поднялься и посмотреть, ухлопаль мы его или не ухлопаль! – философски произнес на чердаке Франциск.

– Думаю, да. Эй, некромаг! Ты еще там? Может, бабахнуть еще раз? – предложил Вацлав.

– Там может оказалься юный фройляйн! Эй, фройляйн, фы там?

Бейбарсов бесшумно поднялся. Оплавленное железо крыши дымилось. Запах был непривычный, затхлый, совсем не такой, как у раскаленного металла. Железо проваливалось, пузырилось, съеживалось. Что-то разъедало его изнутри. Трещина ширилась, пыталась подползти к его ногам. Лучи «раздирателя» продолжали действовать.

Бейбарсов отвел Таню к краю крыши. Двигался он бесшумно, точно призрак.

– Улетай! Быстро!

– А ты? – спросила Таня обеспокоенно.

– Я сразу после тебя. Можешь поверить, других свиданий на этой крыше у меня не назначено.

– Мне плевать! Думаешь, я тебя ревную?

– Даже если я вернусь к Лизон? – быстро спросил Глеб.

Таня поперхнулась.

– Ты обещаешь мне не нападать на полувампиров?

– Ну… Во всяком случае, я не буду их ждать, – уклончиво ответил Бейбарсов. – Лети! За меня не волнуйся. У меня есть планы дожить до нашей следующей встречи.

– Ее не будет.

– Если не будет, тогда почему тебя так беспокоит, останусь ли я на крыше и нападу ли на полувампиров? – резонно сказал Бейбарсов.

Таня с негодованием отвернулась.

– С тобой бесполезно разговаривать!

– Польза – вещь весьма относительная. Что для кролика смерть, для слона просто дружеский шлепок, – отвечал Бейбарсов.

Таня уже садилась на контрабас, когда Глеб вновь окликнул ее. Таня испугалась, что Глеб попытается обнять ее, и на всякий случай отстранилась. Бейбарсов улыбнулся и покачал головой. Он поднял ладонь, поцеловал ее и подул в сторону Тани. Мгновение – и прикосновение горячих губ обожгло Тане щеку. Она принялась тереть это место, однако ощущение поцелуя не исчезало.

– Старый фокус некромагов! Обычно так посылают клеймо, но я как-то специально проверил: на поцелуи тоже срабатывает! – пояснил Бейбарсов.

Глава 7
Первая тренировка сборной

Менедем: Хремет, неужели у тебя остается столько досуга от твоих собственных дел, что ты вмешиваешься в чужие, которые нисколько тебя не касаются?

Хремет: Я человек, ничто человеческое мне не чуждо. (Homo sum, humani nihil a me alienum puto.)

Теренций. «Сам себя наказывающий»

Всю ночь Ваньку мучили кошмары. Он так метался и так скрипел кроватью, что Ягун, в комнате которого Ванька ночевал, раз десять успел пожалеть, что не положил гостя на более удобном и менее скрипучем диване, а лег на нем сам.

«Говорила мне бабуся: Ягун не будь эгоистом! Как в воду смотрела!» – думал играющий комментатор.

Под утро Ваньке привиделось, что перед ним стоит Бейбарсов и медленно поднимает бамбуковую трость. Опережая его, Ванька метнул удвоенный Искрис фронтис. Раскалившийся перстень едва не спалил ему палец. Голова Бейбарсова раскололась, как гнилой орех. Некромаг упал. Его ногти царапали землю. Даже и мертвый, он пытался подползти к Ваньке, но еще одна искра заставила его тело замереть и рассыпаться в прах.

Ванька испытал дикую боль. Такую боль, будто, изжарив Бейбарсова, он изжарил себя.

– НЕ-Е-ЕТ! – закричал Ванька.

Зеленая искра, сорвавшаяся с его перстня, прожгла в матрасе дыру. Запахло жжеными перьями.

«Все-таки хорошо, что не на новом диване!» – подумал Ягун. Он подошел к Ваньке и, опасливо косясь на перстень, стал его трясти.

– Ау! Доброе утро, родина! Теперь ты в курсе, почему психи в лечебницах спят без колец? – повторял он.

Ванька рывком сел и уставился на Ягуна мутным, неузнающим взглядом. Затем вскинул кольцо и взял на прицел лоб Ягуна. Потом опомнился, опустил перстень и уставился себе под ноги.

– Вижу, что в курсе… Что тебе снилось? – спросил Ягун.

– Так, ерунда всякая, – уклончиво ответил Ванька.

– И ерунду звали «Глеб»? – уточнил Ягун.

– Откуда ты знаешь? Подзеркалил?

– Не-а. Зомбиков зеркалить нельзя, а то сам чокнешься. Ты раз десять обратился к нему по имени.

Ванька поднял голову.

– В самом деле? Я этого не запомнил.

– Я-то слышал. Ты с ним долго разговаривал во сне, довольно спокойно. Вы что-то обсуждали. Я не понял тему, уж очень невнятно ты говорил… А часов с пяти тебя заколбасило.

– Я его убил, – сказал Ванька.

Играющий комментатор отнесся к этой новости без особого интереса.

– Ну, если Бейбарсов – это мой матрас, тогда действительно убил. Ухлопал на месте, – согласился Ягун.

Ванька оделся, сказал Ягуну: «Встретимся за обедом!» и пошел искать Таню. В комнате ее не было. Об этом Ваньке сообщила через дверь Склепова. Тогда, действуя по наитию, Ванька отправился на драконбольное поле и не ошибся. Таня действительно находилась на поле и стояла рядом с Соловьем. И не она одна. Около тренера топтался сутулый старикашка с ватой в ушах, с кустистыми бровями и торчащими из носа пучками седой шерсти. Одет старик был крайне своеобразно – три или четыре рваных свитера, на ногах кроссовки из разных пар. Правый – белый на шнурках, левый – черный на шнурках и липучках.

– Позвольте представиться: Эразм Дрейфус, драконболист-профессионал! Вы пришли брать у меня интервью? – проговорил он, протягивая Ваньке руку.

– Нет! – сказал Ванька и тоже машинально протянул руку, однако гномообразный старикашка уже спрятал ладонь за спину.

– Я думал, вы журналист, – раздраженно заявил он.

41